Мягкие зеркала - Страница 44

– Не слишком себя обнадеживай. Самое занятное, вероятно, ждет тебя впереди.

– Впереди – это значит когда?

– Это значит – потом.

– Н-да, предсказатель из тебя… как из меня зоотехник.

– Тем не менее я рискнул предсказать твое будущее, – равнодушно возразил Аганн. – По линиям твоей спины… – Взгляд его был рассеян, глаза блуждали. Было ясно: Аганн катастрофически теряет интерес к разговору. Или уже потерял.

– А я раскусил твое настоящее в холодильнике. По отпечаткам твоих ладоней и голых ступней.

Подбросив в угасающий костер беседы это смолистое и сухое полено, Андрей был готов к обострению отношений.

Капитан поднялся. Однако на эксперта он не смотрел: стоял, глядя в сторону двери координаторской рубки, и явно к чему-то прислушивался. Андрей невольно тоже прислушался, но ничего, кроме шелеста вентиляции, не уловил.

Быстро и молча обогнув ложемент с тыла, капитан бросился в координаторскую. Сбитый с толку Андрей почти инстинктивным движением рукоятки развернул спарку на четверть окружности влево, проводил его взглядом.

Не задерживаясь в координаторской, Аганн через проделанный сегодня пролом нырнул в рубку связи, пропал из виду.

Секунду спустя Андрей услышал оттуда неразборчивое бормотание голосов на фоне уже знакомого стрекота радиопомех. Громкий голос Аганна:

– Танкер «Анарда» радиоабонентам Сатурн-системы, прием!

«Внеочередной сеанс? – подумал Андрей с досадой. Взглянул на часы. – Вот некстати!»

– «Анарда» слушает вас! Прием, прием!

Бормотание, стрекот… Автоматы системы радиофильтров по дееспособности нисколько не выделялись среди остальной автоматики танкера. Логический блок радиофильтра так долго вырабатывал программу устранения помех, что Андрей десять раз успел пожалеть будущих орбит-связистов этой развалины. Стрекот наконец угас. Но о чем бормотали радиоголоса – уловить на таком расстоянии все равно невозможно.

– Алло, шкип! – крикнул Аганн. – Включи-ка тонфоны там, у себя.

Андрей покосился на отлетевшее к пилот-ложементам надувное кресло Аганна, вернул спарку в исходное положение, тронул кнопку кольцевой связи.

«…Минус две тысячных», – внятно сказал женский голос.

«Диона, это опять я – Энцелад, – нежно проблеял чей-то лирический тенор. – Повторите свой результат.»

«Энцелад, не мешайте! Я говорю не с вами, я говорю с орбитальным Титаном. Максим Петрович, зачем он мешает!»

«Затем! – возмутился лирический тенор. – У нас результаты не совпадают! Ваше альбедо Пятна – это сверкающая белизна, почти метановый снег, а наше – на сорок процентов ниже!»

«Ну погодите вы, ну не все сразу, – страдальчески проговорил молодой баритон (очевидно – Титан-орбитальный). – Мы вот уже десять минут мусолим элементарные характеристики Пятна и делаем из этого проблему. Кира, вы по какой таблице берете?»

«Вторая Шеппеля, – ответила тихо Кира-Диона. – А что?»

«Ничего. – Титан-орбитальный тяжко вздохнул. – За исключением разве того невеселого обстоятельства, что Шеппель и слыхом не слыхал про нашу сингуль-хроматронную оптику. Возьмите таблицу Щеглова. Практика у аспирантов, я полагаю, должна проходить на современном профессиональном уровне.»

«Фэгив ми фор интэраптинг ю!..» – вклинился новый голос.

«Ну кто там еще? Айм сори, бат ай хэв ноу тайм.»

«Титан! Титан! Опять я – Энцелад. Макс, мы тут успели все просчитать. И знаешь, туман получается!»

«Когда развеется – поговорим».

«Ты выслушай! Пятно на Япете – это вовсе не наледь и не снежное поле. Откуда им было взяться за девять часов, да еще на равнине Атланта! И чтобы сразу диаметром в двадцать пять километров!.. Идеально круглая форма!..»

«Спокойнее, Володя, не горячись, я абсолютно согласен».

«Но если не снег и не лед, значит – туман. Линзовидное скопление густого тумана. Отсюда и эта невероятная форма. В первом предположении – газовый гейзер, или, пользуясь термином Добровольского, газер. Но у меня другая гипотеза…»

«Фог ин Джапет?! Чарминг новлти!»

«А у меня, Володенька, изжога от ваших гипотез. Я, видишь ли, догадываюсь, какая гипотеза по поводу фог-объекта отягощает твои мозговые извилины. Помалкивай пока. Пусть будет газер.»

«Что-то я тебя не пойму…»

«А ты задействуй кумеку хотя бы наполовину».

«Это чтобы не будоражить нашу общественность?.. Понял.»

Радиоэфир взорвался негодующими возгласами разноязыкой общественности.

«Ти-хо! – выкрикнул по слогам Титан-орбитальный. – Ай бэг ё паадн, конечно, фэрцайхэн зи биттэ, но попрошу освободить эфир. Э-эх, Володенька, сокровище ты мое… Я – Титан, я – Титан-орбитальный! Япет-«Анарда», выходите на связь!.. Молчат по-прежнему. Вас не слышу, «Анарда», не слышу! Спят они, что ли? Диона, вы этих «летучих голландцев» тоже не слышите?.. Ну вот, теперь Диона исчезла…»

«Сюзерен», – произнес кто-то тихо, с сарказмом.

«Не понял. Какой сюзерен?»

«Обыкновенный такой, с позументами».

«Кто говорит?»

«Все говорят. Имей совесть – дай Кире спокойно поплакать. Надо же, из-за какой-то лепешки вонючего дыма на каком-то паршивом Япете!..»

Всеобщее пятисекундное замешательство. Реплика Энцелада:

«Радиоанониму с Дионы: не суйтесь в дела, в которых вы разбираетесь, как осьминог в парфюмерии. И зарубите у себя на носу: мы не даем своих руководителей в обиду.»

Ответа не было. Ничего, кроме неловкости, не ощущалось в наступившей вдруг тишине. И ничего, кроме акустических пакетов, вызванных электроразрядами в кольцах Сатурна, не прослушивалось.

Неловкую тишину очень кстати развеял женский суховато-дикторский голос административного ЦС (Центра связи):