Мягкие зеркала - Страница 59

Придавленный в кресле тяжелой слабостью, Меф слышал сквозь звон в ушах чей-то знакомый басистый голос. Он видел, что Николай Асеев смотрит на него. Глубоко сидящие глаза, крупный с залысинами лоб, шевелятся губы… Он слышал слова, но их смысл проскальзывал мимо сознания. Знакомо скрещенные на груди мускулистые руки, такие могучие в прошлом… Он не мог разобрать ни слова, однако по направлению взглядов Асеева и других понял, что речь шла о нем. Это заставило его мобилизовать свою волю, сосредоточиться. Он почувствовал, как что-то сдвинулось в голове – будто перекатился на новое место гладкий металлический шар. И как только «шар» перекатился, он разобрал последнее асеевское:

– …Поэтому я так считаю.

«О чем это?..» – подумал Меф, отдыхая после изнурительного усилия.

– Спасибо, командор, мнение твое ценно, – поблагодарил Мстислав, как обычно благодарят председатели на командных советах. – Кто следующий? Говори ты, Рамон.

Длиннолицый рыжий Джанелла гибко повел плечами:

– Что говорить? Патрон сказал все.

– Личное мнение у тебя есть?

– Личное, безличное… Я существо общественное. На Обероне нам крупно не повезло, и точка. О чем говорить? Такова профессия десантника.

– Фаталист, – процедил Накаяма. Встряхнул гривой черных волос. – Фаталист и позер. Твое глубокое понимание специфики нашей профессии повергло Мефа в трепетное изумление, не так ли?

– Как всегда очень кстати и остроумно, – процедил Рамон, пародируя интонации Накаямы. – Аб, ты слегка опоздал к началу этого матча, и тебе еще предстоит разобраться, где чьи ворота.

– Рыжий кот, черный кот, кто их к черту разберет. – Бакулин нахмурился. – Ну-ка, брысь в разные стороны.

– Бакулин! – укоризненно сказал Асеев.

Мстислав оглядел всех по очереди.

– Перед нами пилот Меф Аганн. Наш друг, наш товарищ, участник нашей злополучной высадки на Ледовую Плешь. Мы – его десятилетняя боль. Ему важно знать, мог ли он сделать на Обероне больше того, что сделал. Начальник рейда ответил на это мотивированным «нет». Джанелла ушел от прямого ответа. Элдер помалкивает. Михайлов глазеет по сторонам, будто наша беседа его не касается. Хотите знать, что я об этом думаю?

Мстислав сказал, что он об этом думает.

Не чувствуя собственного дыхания, Меф пошарил пальцами у горла. В горле стоял плотный ком. Перед глазами качнулась мутно-серая дымка. Пройдет… Если не делать резких движений – пройдет…

Кто-то прокомментировал речь Мстислава:

– Сказано мало, но веско. Будто молотом по голове.

Дымка таяла, Меф увидел неприятно изменившееся лицо Рамона.

– Вот что… – тихо проговорил десантник. – Вы как хотите, а я изображать собой «десятилетнюю боль» не намерен. Не желаю, знаете ли, терять к себе уважение Мефа. Спектакль, который здесь затевают, считаю оскорбительной и глупой мелодрамой.

Бакулин сверлил Джанелла пугающе-пристальным взглядом белесых глаз. Юс наблюдал это все совершенно спокойно – так, словно ничего другого и не ожидал.

– Я думаю, Мстислав напрасно накаляет страсти, – сказал Михайлов. Стоя вполоборота к собеседникам, он с присущим ему снисходительным видом разглядывал Пятно. – По моему скромному разумению, Мефу не нужен ни суд, ни театр. На Обероне каждый из нас действовал сообразно обстановке. Меф не был исключением. Он сделал только то, что продиктовали ему обстоятельства.

– Не только, – возразил Накаяма. – Меф спас семерых. Кизимова, Симича, Нортона, Йонге, Винезе, Лорэ…

– И самого себя, – флегматично добавил Михайлов. – Меф был седьмым, но считает себя почему-то тринадцатым.

– Тринадцатым в нашей группе был Аб, – не упустил случая вставить Джанелла. – Ужасно несчастливое число.

– Нет, он сегодня несносен, – сказал Накаяма. – Мстислав, будем и дальше терпеть его? Или как?

– Или как, – без колебаний выбрал Бакулин.

Михайлов слабо усмехнулся. Теперь он глядел на Сатурн.

– Умники, – сказал Асеев. – Меф отдал бы жизнь за каждого из нас. Он и так стартовал в последнюю долю секунды. Оттягивал старт сколько мог, рискуя собой и теми, кого еще можно было спасти. Даже мой окрик не подействовал на него.

– Верно, Коля. – Михайлов смотрел на ботинки Аганна. – Мы с Джанелла толкуем о том же. Только другими словами. И еще мы толкуем о том, что именно об этом лучше не толковать. Мало ли иных тем?

– К примеру? – спросил Накаяма.

– Н-ну… не знаю… В известной мере это зависит от Мстислава. Ему доверили мы руководить беседой.

– Что до меня, – сказал Джанелла, – я предпочел бы приятную дружескую болтовню.

– Ты бы – да, – сказал Накаяма. – Любое дело ты готов похоронить под ворохом анекдотов. Тем более такое деликатное, какое выпало нам сегодня. А когда-то мы были все заодно…

– Ты… ты что предлагаешь? – резко осведомился Рамон.

Не отвечая, Аб смотрел на Бакулина.

Неловкая пауза. «Из-за меня!.. – в приливе стыда и раскаяния думал Меф. – Это я их заставил терзаться. Ради чего?! Я ведь не знал, что сегодня Юс не один!..» Встать бы и крикнуть: «Друзья мои дорогие, не надо!» Он не мог шевельнуться.

– Ладно, – сказал Мстислав. – Круг, я вижу, замкнулся на мне. Но я его разомкну. – Он обвел собрание недобрым взглядом. – Пусть каждый из нас пороется в памяти и честно выложит все. Ничего не утаивая.

Накаяма с недоумением:

– Что выложит, что?

Асеев обеспокоенно сделал движение головой, словно бы собираясь взглянуть на Элдера. Но не взглянул.

– То, что сам считает своей оплошностью, – догадался Джанелла.

– Не лишено… – проговорил Михайлов. – По крайней мере, Аганну в этом смысле нечего вспоминать. Кто начнет?